— Дмитрий, в Чебоксарах вы впервые, как вам наш кинофестиваль?
— Любой кинофестиваль — это встречи с людьми, с которыми когда-то уже общался, либо с друзьями этих людей, общение глаза в глаза. В Чебоксарах я посмотрел «Из Уфы с любовью», «Его дочь», потому что в Якутске не успел, «Костер на ветру». Невероятно, Дима Давыдов — учитель сельской школы — снял фильм и покорил мировой кинематограф! Якуты делают не просто красивую картинку в кино, они вкладывают туда посыл. А вообще, у вас очень чистый, красивый город! Я приехал в будний день, выхожу, а на улице тихо, спокойно, будто выходной. Отдыхаешь. Мой родной Якутск тоже такой. Там я в центре жил, пять минут до родного Русского драмтеатра, в котором прослужил 15 лет.
В Якутске все виды искусств находятся на очень высоком уровне. Планка высокая. Недавно Саха театр гастролировал, так я регулярно читал отзывы: «Это же знаменитый театр», «знаменитый режиссер Андрей Саввич Борисов», «талантливый Сережа Потапов», «это же те самые артисты!» Очень горд за своих земляков, что их именно так воспринимают.
— Расскажите, как работалось на съемках детектива «Мой убийца»?
— У нас подобралась очень хорошая команда: прогрессивный режиссер Костас Марсан, продюсер Марианна, отличный актерский состав. В картине работали коллеги из родного театра: мой друг Влад Мичурин, актер с замечательным голосом Степа Федоренко, Володя Ганошенко, который, открою секрет, не актер, а осветитель Русского драмтеатра, но зато очень фактурный — рост два метра. В «Моем убийце» я играю сотрудника органов с фамилией Осадчий, это реально существующий человек. Многие полицейские его знают и говорят, что мы даже похожи! Очень давно я учился в Высшей школе милиции, работал экспертом-криминалистом в патрульно-постовой службе. Иногда мне кажется, что та профессия меня все-таки догнала, потому что сейчас я снимаюсь в сериале «Ментовские войны», где играю полковника ФСБ, курирующего главного героя. Отсняли 10 и 11 сезоны.
— В синопсисе фильма сказано, что он основан на реальных событиях.
— Да, это так. Я это знаю как никто другой. Это знаменитое дело случилось в 70-х годах прошлого века. Когда я работал в третьем отделе дежурной части, узнал, что именно мой отдел и занимался раскрытием этого преступления! Старые опера рассказали мне об этом в первый день моей работы. Так что еще до того, как Костас взялся снимать это кино, я уже знал об этом случае. Так что я играю одного из реальных сыщиков, кто действительно работал над этим делом. С нами тесно работали консультанты из органов, вплоть до проверки текста, чтобы все было достоверно. Моя роль прилично вырезана при монтаже. В авторском игровом кино это не редкость, материал всегда снимают с избытком. Так, например, однажды я снимался в короткометражке «Doydu» режиссера Сергея Потапова, кстати, ученика Марка Захарова, так вот там вырезано было очень много, а я чего только не делал: и с горы катался, и голым бегал. (Смеется). Играл такое инфернальное существо, демона, который приходит к герою в человеческом обличии. В фильме надо было на латыни говорить, а я не умею. И вот крупный план, демоническое лицо над свечой, и я по-французски зловеще бормочу песню Джо Доссена «Et si Tu n’existais pas» («Если б не было тебя»). (Смеется).
— А в фильме «Мой убийца» вы легко говорите на якутском языке…
— Меня несколько удивило решение Костаса, чтобы мой герой заговорил по-якутски. Текст много раз менялся, и поэтому я его не выучил. В кадре есть момент, когда я перебираю документы, так вот именно на этих листах и был написан якутский текст. Правда, меня все-таки переозвучили, потому что чистого произношения не вышло. И в фильме я говорю голосом моего друга — актера Саха театра Василия Борисова. А моим голосом в фильме говорит другой персонаж — директор цирка.
— Вы сказали, что жили и работали в Русском драмтеатре Якутска, но теперь уже два года в Петербурге…
— Когда отыгрывал каждый крайний спектакль, прощался. Даже скупая мужская слеза находила. В аэропорту зрители подходили, руку жали, на улице останавливали, прощались. То, что мы решили уехать, был вынужденный шаг — тесть, живший в Питере, заболел. Рак. А привезти его в Якутск не было возможности.
По Якутску я очень скучаю, атмосфера там своя, родная. Знакомые артисты в Москве сказали: «Дима, у тебя, вроде, русское лицо, но ты якут, потому что у тебя все лучшее — это якутское. Ощущение, что даже Москву якуты основали!» (Смеется). По театру скучаю больше всего, все-таки с 2000 года я там служил. Сыграно очень много, пытался подсчитать — где-то 65 ролей. Все роли, как дети. А любимая, наверное, та, которая самая сложная, когда не спишь, мучаешься. У меня это Джонни Патинмайк в «Калеке с острова Инишмаан». Он мне дался за два дня, но кровью. Играть должен был не я, но накануне премьеры актер, мой друг Влад Мичурин, заболел. И я буквально влетел в эту роль. «Сон в летнюю ночь» обожал. Гримировались с актерами, подкалывали друг друга, Мичурину губки подводят, а я хихикаю: «Какой он заинька!» (Смеется) «Семеро святых» — сложнейший по погружению каждого артиста. Мы все психофизически наизнанку работали. Я играл пьяного, кашляющего мужика, каждый раз эту жуткую физиологию на себе ощущал.
В Петербурге я больше снимаюсь, немного занят в Большом драматическом театре им. Г.А. Товстоногова. Потрясающий театр с высокой внутренней культурой, прихожу, как будто воды напиваюсь из ручья. Идешь к театру, а там Алиса Бруновна Фрейндлих, ты ей дверь придерживаешь, она тебе хорошего дня желает. Георгий Антонович Штиль, его вся страна знает как тестя Васи Рогова, чаем в гримерной может напоить. Я все-таки считаю себя актером сцены. В кино ты тратишь силы, а на сцене театра набираешь. Есть такое мнение, что театрального образования для кино слишком много, а киношного для театра слишком мало.
