И вот, спустя отрезок времени длиной чуть более полугода, стали известны подробности.
Официальный портал СУ СК РФ по Чувашии в начале февраля сообщил о том, что-де “завершено расследование уголовного дела в отношении 23-летнего сотрудника Чебоксарского завода строительных материалов. Мужчина обвиняется в причинении смерти по неосторожности. Уголовное дело было направлено в Московский районный суд Чебоксар для рассмотрения по существу”.
По информации пресс-службы СУ СК РФ по Чувашии, 6 июля 2014 года в одном из цехов «ЧЗСМ» выполнялись работы по подключению слетевшего токоприемника электропередаточной тележки к троллеям. 23-летний обвиняемый не убедился в том, что его коллега завершил ремонт и находится на безопасном расстоянии, и включил рубильник. В результате его коллега, выполнявший ремонтные работы, от удара током скончался на месте. То есть виновные (а точнее – один виновный, 23-летний парень) найдены, а далее – суд разберется.
Я не знаю, каким он был – погибший 25-летний работник: брюнет или блондин, высокий или не очень, женатый или холостой. Уточнять такие подробности и не нужно – его уже нет. И могу только догадываться о том, что` успел подумать за семь месяцев тот, кому предстоит объясняться в суде по поводу случившегося и как он с этим сможет дальше жить. Если честно – обоих жаль. Очень. Более того, скажу циничную вещь, да простят меня за это: трагедии в республике случаются часто. Даже, пожалуй, чересчур: умирают от отравления суррогатом или от бытовой поножовщины, сгорают при пожарах или замерзают, некоторые – прямо на остановках общественного транспорта, как в блокаду Ленинграда. А уж сводки ДТП – как с линии фронта, ей-богу: гибнут практически каждый день!
Их, погибших мне как обывателю тоже жаль. Однако чужое несчастье имеет свойство просачиваться во времени, незаметно уходить, забываться, не откладываясь в памяти глубокими рубцами, позволяя не сойти с ума тем, кто еще жив, кто пока еще ходит на земле своими ногами и имеет счастье радоваться каждому новому дню. И, наверное, это нормально. Но то, что случилось на заводе, который особо креативные сотрудники, взяв за основу аббревиатуру “ЧЗСМ”, не без сарказма именуют “43 сантиметра”, из головы не уходит никак, потому что имела несчастье работать на этом предприятии и очень хорошо представляю себе – как все это было на самом деле.
Как туда попала я – разговор отдельный. Получив “волчий билет” при увольнении из одного проправительственного СМИ, в поисках хоть какого-нибудь дела отправилась в Центр занятости. “Хоть какое-нибудь” направление для меня нашлось. Сотрудники госслужбы занятости, надо сказать, имеют очень демократичный подход к делу трудоустройства тех, кому нужна работа. Поэтому после нескольких лет работы главным редактором одного республиканского СМИ я, с легкой руки сотрудников Центра занятости, была отправлена на общественную работу и стала реечницей, сменив классический костюм и белую блузку на рабочую спецовку, а уютный кабинет – на пыльный цех, где понятия “современное освещение”, “контроль уровня шума” и “постоянная вентиляция”, существуют разве что в воображении представителей надзорных органов.
Терять слух, зарабатывать варикозное расширение вен и забивать дыхательную систему кирпичной взвесью мне предстояло за 10 тысяч рублей в месяц, работая посменно по 12 часов в сутки. На оборудовании, которое, судя по тому, что мне довелось увидеть за все время работы на ЧЗСМ, со дня открытия завода в Чебоксарах, ни разу не обновлялось. И то, что в роковую ночь в одном из цехов “выполнялись работы по подключению слетевшего токоприемника электропередаточной тележки к троллеям”, отнюдь не вызывает удивления – в мою смену то там, то сям что-то регулярно выходило из строя, ломалось и останавливалось постоянно. Наоборот, счастьем была смена, когда все шло бесперебойно, как часы. Но – увы! – такой смены припомнить не могу.
Как ни странно, на заводе мне понравилось. Потому что за все время в разных местах я ни разу – ни разу! – не видела так много хороших людей. Открытых, душевных, добрых. Женщин и мужчин, не спившихся, не озлобившихся из-за нищенской зарплаты и нечеловеческих условий труда – что, конечно же, просто удивительно. Я увидела, что есть у нас такая молодежь, которой можно гордиться: не тот офисный планктон, представители фирмочек, продающих друг другу воздух, всяких-разных счастливых обладателей именных стипендий от главы ЧР непонятно за какие заслуги, а настоящие труженики, те, кого во все времена называют солью земли.
Никто из них не притворялся и не пытался выглядеть лучше: для них я была одной из многих, которые приходили на ЧЗСМ и, едва выдержав испытание, тихо сливались со вздохом облегчения. Делились берушами и последними рабочими рукавицами, без которых – никак и которых всегда не хватало. Приносили попить водичку из-под крана в минуты особо острой жажды. Подхватывали посыпавшиеся с тележки рейки, помогали поставить обратно на рельсы тяжеленную тележку, кою впору сдать на металлолом, а не использовать в работе. Для тех, кому до пенсии оставались пара-тройка лет, я как-то сразу стала “дочкой”. Те, кто мне годились в сыновья, называали просто Олей, там по отчеству, знаете ли, как-то не принято… Удивляла такая взаимовыручка только первую неделю, пока не поняла очевидное: работа каждого завязана на конечном результате другого. Не поможешь – встанет весь процесс, в конечном результате которого заинтересована вся смена. А что-то вылетало, ломалось, выходило из строя, повторюсь, постоянно...
Не сомневаюсь, что и нелепо погибший на этом заводе, и тот, кого объявили виноватым в случившемся, были теми немногими, кем могла бы гордиться администрация предприятия, заявившая: “На нашем предприятии трудятся и специалисты, возраст которых не превышает 25 лет” – или что там обычно принято говорить в парадных отчетах по какому-нибудь торжественному случаю. Так вот, теперь, после случившегося, можно не сомневаться: молодежи на предприятии, малопригодном для самих рабочих, которой и так почти нет, станет еще меньше. Работать за зарплату, которую в более благополучных регионах можно было бы сравнить с пособием по безработице, да с риском для жизни – много ль дураков найдется!.. Это очень грустно. А еще грустно оттого, что, в общем-то, всем на это наплевать: как руководству самого предприятия, в частности, так и республиканским властям в общем.
Ольга Петрова, главный редактор “МК” в Чебоксарах”