— Михаил, сейчас ваша группа «Мэйти» пользуется популярностью. А в начале вашей карьеры трудно вам было, парню из провинции, покорять столицу?
— Есть определенная неточность в формулировке: Мэйти — это один человек — я, но в какой-то степени она верна: мой творческий путь уже не первый год сопровождает коллектив людей. Это и музыканты, и дизайнеры, и фотографы. Мы соседствуем под общим знаменем, но ребята, скорее, в арьергарде. Что касается трудностей, то все они очень жизненные, а значит, преодолимые. Мой переезд был в буквальном смысле побегом от моральных ограничений, которых, увы, в периферии не избежать, если ты выбираешь путь человека мыслящего и мыслящего по-своему. В какой-то момент мне просто стало тесно в родном городе. Вместе с тем я ощутил острую необходимость роста. Собрал вещи, взял билет на поезд и уехал.
— Как возникла ваша группа?
— Трудно определить какую-то первую отсечку, веху. Смерть близкого человека взбудоражила что-то внутри, я начал фиксировать свои тревоги. Затем первичная форма поэзии переросла в песни. Так или иначе, побуждающей силой, музой, если угодно, для меня являются потери. Тут не прибавить, не отнять — я так устроен. Поэтому мои песни, так или иначе, пронизаны скорбью.
— Кто пишет музыку, тексты, как вы аранжируете песни?
— Все, что касается текстовых обрамлений, делаю я. Интонации, ноты, структура. Музыкой занимается тандем Dark Faders. Часть песен создана путем каких-то набросков, отрывков, отдельных мотивов, некий конструктор собирается в результате многочасовой работы. Часть — обыкновенное вдохновение, вызванное необходимостью высказаться или, точнее, излить душу.
— А о чем ваши песни? Откуда черпаете вдохновение?
— Объяснять песни я, увы, так и не научился. Наверное, о любви, о жизни, о смерти. Из этих же парадигм возникает и вдохновение. Любовь побуждает любовь, жизнь — жизнь. Смерть беспощадно учит лучше понимать эти дары.
— Как вы себя чувствуете перед очередным выступлением? Волнуетесь?
— Плохо себя чувствую. Ничего не ем, страшно волнуюсь. Иногда поднимается температура. Бороться с этим я вряд ли стану, потому что это индивидуальная наука и каких-то общих рецептов просто не существует. Но эти ощущения чрезвычайно ценны для меня, это мой личный адреналин, неповторимый. Рассудок и размеренность возвращаются после первых двух-трех песен, дальнейшее время концерта — полет.
— Насколько я знаю, помимо музыкального творчества, вы еще пишете стихи и прозу. О чем ваши произведения?
— Это логично, ведь с этого я начинал: песни пришли позднее стихов. Я учился в гимназии, а это особенная форма образования. Среди прочих предметов я изучал стихосложение, хореографию, французский язык, эстетику. На смену им пришли личные интересы, самообразование. Со временем я начал лучше понимать собственную мысль, глубже узнал какие-то технические моменты. История достаточно простая: иногда я пишу стихи, которые заведомо создаются не для песен. Их количество растет, вместе с этим растет желание показать их людям. Так получилась первая книга стихов, на подходе вторая. Будет справедливо, если скажу, что между ними довольно ощутимая разница мастерства. «Почтальон снов» получился более выверенным, более взвешенным, более трудоемким. В июне я презентую эту книгу здесь, в Москве. Она завершена. К вопросу о содержании стихов: их внутренность не многим отличается от песен, различна лишь форма. Мысль транслируется та же. Возможно, более личная, более закулисная, но та же.
— Как вы считаете, возможность быть услышанным или, иначе говоря, популярность в нынешнее время — это результат упорной работы либо же везение?
— Вопрос без границ и края. Потому что все очень относительно. Я лично знаю ребят, которым помогла совокупность труда и удачи. Знаю и творческих «работяг» с отсутствием везения. Встречал и абсолютную бестолочь. Мне кажется, что в музыке, в избрании пути мыслителя существует один единственный критерий — твое сердце. Если ты справедлив и добр к людям, если ты продолжаешь своей жизнью унаследованное столетиями, если ты чувствуешь ответственность перед небом, богом, своей семьей, своей страной — всем вместе или чем-то одним, то ты уже помазан, понимаете? На удачу, на успех, на добрую дорогу. Важно понимать, зачем ты пишешь и поешь. Не кому, а зачем. Я понимаю. Все остальное для меня вторично.
— Что вам помогает, когда одолевает уныние?
— Уныние меня одолевает двести дней в году. Если не больше. Я таким вырос, так впитал в себя окружающую среду: мне чаще больно, чем приятно. Потому что слишком много проблем и бед я вижу вокруг, слишком много. Я не инфантилен к жизни, я тоже умею радоваться и смеяться, но закрывать глаза на то, что вижу, так и не научился. Наверное, к счастью. Я вырос в нужде, мои родители росли в нужде, мои бабушки и дедушки всегда нуждались. Все мое детство и юность сопровождали люди, улицы, дома, в которых давно и крепко поселились болезни, тревоги, беды. Такова глубинка. Бороться с этим я не в силах, но у меня есть слово, у меня есть возможность петь об этом, и через эту тоску, через эту грусть я даю понять людям, молодым и старым, что они не одни. Что я такой же. Что бывало и хуже. Что вокруг все же остается луч солнца и пучок зеленой травы. Я очень верю в перерождение нравов, в переоценку человека как существа, я верю в труд и его справедливое вознаграждение, хотя происходящее вокруг, те приоритеты, те нравственные ценности, которые насыщают большие города и маленькие умы, — они очень крепко растут и множатся. Возможно, я и не застану изменений, но я оставлю после себя следы, и это не отходы, не высохшие водоемы, не загубленные леса, не брошенные дети. Это всего лишь слова, но, возможно, именно их так не хватает тем немногим, кто вопреки всему верит, что однажды все будет хорошо.
— Какие ваши дальнейшие планы?
— Познавать жизнь. Семья, дети, путешествия… Можно, я не буду об этом? Мне кажется, это базовые стремления, обязательные. Здоровому головой человеку не нужно внушать осмысленность этих вещей, это естественное побуждение. Это следующая стадия следов после слов: новый человек.
— Каким вы видите себя через 10 или 15 лет?
— Простите, но я не знаю. Я мог бы что-то сочинить, но это вряд ли будет честно по отношению к нашей беседе. Главное, чтобы дети были здоровы и солнце все-таки не погасло. Иногда мне кажется, что наступит утро, когда оно просто отвернется или уснет навсегда. Страшно представить, если ты светило, и лучи твои освящают такое… Будем жить, будем расти, будем становиться умнее.