Книга «А.А.Кокель (1880-1956). Жизнь и творчество», исправленная и дополненная вышла вторым изданием в 2009 году. Она издана по решению Ученого совета Чувашского государственного университета им. И.Н.Ульянова. Ее автором является заведующий проблемной научно-исследовательской лабораторией А.А. Кокеля, координатор международных кокелевских проектов, профессор В.Васильев. Коллектив Чувашского государственного института гуманитарных наук (бывший Чувашский научно-исследовательский институт языка, литературы, истории, экономики при Совмине Чувашской АССР), работающий много лет над проектом по изучению истории художественной культуры Чувашии, не рекомендовал эту работу к печати, и она, включенная в план Чувашского книжного издательства, не была принята к печати в серии «Жизнь замечательных людей Чувашии». Возникает вопрос: «Как Васильеву удалось обмануть Ученый совет авторитетного вуза республики?» Видимо, ученое собрание поверило представленным рецензиям, принадлежащим видным и авторитетным представителям искусствоведения. Эти рецензии были написаны самим автором книги, а рецензенты поставили только свои подписи. Научный редактор книги профессор, академик, народный художник Украины В.И. Ковтун и член-корреспондент Российской Академии художеств, народный художник Чувашии и России, профессор Р.Ф. Федоров, если они и читали книгу, не могли не заметить очевидные фальсификации автором жизни и творчества А. Кокеля, случаи плагиатства, сознательного искажения фактов, смещения хронологии и многое другое. А научный руководитель – профессор МГУ им. М.В. Ломоносова Галина Ивановна Зверева - по признанию самого автора, подписала рецензию, подготовленную им. Если она читала ее и не заметила многочисленные случаи фальсификации жизни и творчества художника, плагиатства, то грош цена такому научному руководству.
Эти фальшивые «рецензии» недобросовестных ученых мужей дотащили эту книгу до Диплома Второго Приволжского регионального конкурса на лучшее вузовское учебное издание «Университетская книга-2009» и водрузили ее на прилавки ХХIII Московской международной выставки в сентябре 2010 г.
Вся концепция жизни и творчества А. Кокеля автором позаимствована у искусствоведа А.Г. Григорьева из его очерка «Выдающийся художник и педагог» без должного исторического искусствоведческого анализа, а местами – прямо списана. Так на протяжении всей книги автор муссирует тезис «А. Кокель – ученик И.Е.Репина», забывая при этом сказать, что Репин руководил мастерской исторической живописи, выписывает пропуск в его мастерскую в виде «Портрета сестры художника». Известно, что А. Кокель попал сразу в группу Д.Н. Кардовского мастерской исторической жиописи И.Е. Репина. По свидетельству жены художника Анны Афанасьены, Д. Кардовский остановился на рисунке «В чайной». А после ухода Репина из Академии группа стала самостоятельной мастерской Кардовского. На это указывает и сам художник в своей «Автобиографии»: «Мои занятия в Академии продолжились (после перехода в мастерскую исторической живописи И.Е. Репина – авт.) с 1907 года по 1912 г. у профессора Д.Н. Кардовского…»
Логика фальсификации жизни и творчества художника привела нашего автора к мысли об обширной переписке А. Кокеля с И. Репиным, П. Чистяковым, В. и А. Маковскими Д. Кардовским, А.М. Горьким, А.В. Луначарским, Ф.И. Шаляпиным и даже с К.Е. Ворошиловым, которая якобы погибла в Великую Отечественную войну. Автор наивно думает, что война все спишет, и не понимает, что существует зеркальное отражение переписки. И мы спрашиваем: «Где письма самого Кокеля, адресованные этим выдающимся деятелям искусства и литературы?» Этих писем нет! Просто этой переписки не могло быть.
Автор лукавит, используя в книге выражение «…в одном из писем к Репину». А надо бы быть правдивым в своих амбициях. Ни одного письма Кокеля к Репину и, тем более, Репина к Кокелю автором так и не обнаружено. Одно единственное письмо художника к Репину от 6 ноября 1915 года, опубликованное в книге «Репин и Украина», цитируется автором в разных главах книги, искажая летопись жизни и творчества художника. Строки из этого письма: «И ныне грущу я оттого, что исполнилось нужное для дела мое желание. Васильев неправомерно связывает с отказом Совета профессоров АХ «дать ему вторичную поездку» в Италию. На самом деле они были продиктованы желанием Кокеля поселиться около «…предполагаемого «Делового двора» И.Е. Репина: «поселиться около Вас… в надежде получить от Вас помощь советами Вашими…»
В. Васильев называет А. Кокеля личным посланником самого И.Е. Репина в Харьковское художественное училище, и рекомендация, составленная им от имени художника, не имеет никакого отношения к нему и является грубой фальсификацией.
В. Васильев встречу Ф.И. Шаляпина и И.Е. Репина с группой художников 1914 года преподносит как «визит А. Кокеля к И.Е. Репину» и даже утверждает, что «об этом визите А. Кокеля к И.Е. Репину опубликовано в «Художественном наследстве», что является не только ошибкой, но и фальсификацией событий. Автор занимается искажением фактов для ненужного восхваления А. Кокеля: «Успевший получить известность как у себя на родине, так и за границей, был приглашен к Репину в числе видных деятелей русского изобразительного искусства». Такое ненужное восхваление художника автором картины опровергается самим Кокелем. Он не чувствует себя, как пишет автор, «видным деятелем русского изобразительного искусства». Совсем нет! Кокель пишет: «…мне нужны Ваши (Репина - авт.) советы, и я бы окреп от них как раз теперь, когда еще совсем юн в искусстве».
Жизнь и творчество А. Кокеля в книге излагается не на фоне развития изобразительного искусства России. Выставочная деятельность различных обществ художников не нашла отражения в книге. И мы не знаем, какие выставки посещал будущий художник А. Кокель, какие книги по истории искусства он изучал, с кем из художников дружил…
Три немецкие издательства сообщили А. Кокелю о намерении опубликовать иллюстрированную статью о современном русском искусстве, для которой уже сфотографировали некоторые русские произведения. Среди прочих в этой статье мы бы очень хотели сделать репродукцию Вашей картины «Чайная». Автор голосовловно заявяет: «О ней (картине – авт.) говорят, о ней пишут не только в Мюнхене, но и по всей Германии». Ничего этого нет. Никто еще не нашел ни одной строчки об А. Кокеле и его картине в немецких газетах и журналах, не говоря о специальной литературе. Тем не менее, автор утверждает, что эти три письма «убедительно свидетельствуют о том, что в художественную жизнь России пришел незаурядный мастер». И как апофеоз уже в автореферате читаем: «Успех картины «Чайная» русского художника на международных выставках и высокие отзывы (которых в природе нет – авт.) европейских художественных критиков (автором на найдена ни одна строчка – авт.) о ней свидетельствуют о том, что в европейской художественной культуре начала ХХ века появился еще один (Кокель – авт.) талантливый художник».
А. Кокель и его картина «Чайная» в Мюнхене и в Венеции никакого влияния на местную культуру не могла оказать. К примеру, в Баварии не появились художники, которые писали бы в манере передвижнического академика, какими были А. Кокель и другие русские участники Мюнхенской выставки 1913 г. И поездка завершилась не совсем успешно, о чем свидетельствует решение Совета профессоров Академии художеств от 7 февраля 1914 года: «В продлении денежной выдачи на вторичную поездку отказать».
Все это свидетельствует о том, что «диалог художника с разными культурами», как пишет автор, не состоялся.
Для иллюстрации творчества художника в диалоге с европейской художественной культурой можно взять творчество И. Грабаря. Его картина «Утренний чай», побывавшая на всех значимых международных выставках Европы, находится в национальном музее в Риме, пастель «Старуха с ведрами на коромысле» - в Нью-Йоркском музее. Картина «Мартовский снег» особенно по вкусу пришлась в Германии, где ее репродукции можно было видеть в окнах художественных магазинов даже в 1929 году. Еще в 1909 году итальянский историк искусства Пика Витторио издал монографию, посвященную И. Грабарю. Ничего подобного у А. Кокеля нет. О каком диалоге творчества художника с европейской культурой можно говорить?
Еще одно. В. Васильев утверждает о находке машинописного текста автобиографии А. Кокеля – профессора живописи Харьковского художественного института. А ведь автобиография никуда не терялась. Из рук супруги художника Анны Афанасьевны ее получили А. Иванов-Ухвет и искусствовед А. Григорьев. А. Иванов-Ехвет на основе этой автобиографии написал раздел, посвященный художнику в книге «По следам находок».
К сожалению, чем глубже знакомишься с «творчеством» В. Васильева, приходишь к мысли о том, что все это не наука. Можно обратить внимание на то, что автор не в ладах с этикой исследователя. Многие страницы книги списаны с повествований о других художниках. Так, например, списывая страницы книги искусствоведа И. Бродского «Исаак Израилевич Бродский», автор превращает учителей и соучастников И.И. Бродского в учителей и соратников А. Кокеля.
А итог «разбора» труда В. Васильева приводит к одному выводу: его монография как фальсификация жизни и творчества художника не может быть основой диссертации. Тем более, что она подготовлена в тайне от искусствоведческой общественности Чувашии. Даже ее автореферат не поступил в библиотеку университета, где работает диссертант. Не удалось найти его и в Гуманитарном институте, коллектив которого работает над проектом по изучению истории художественной культуры Чувашии. А ведь именно Гуманитарный институт Чувашии, а не московский им. М.В. Шолохова, где художника А. Кокеля вряд ли знают, должен был бы быть организатором всего этого мероприятия.
Остается только рекомендовать читателям, особенно студентам университета, где работает В. Васильев: если хотите познать величие человеческого ума и таланта, смотрите картины А. Кокеля. Если же хотите убедиться в ничтожестве человеческой учености, изучайте его комментатора В.А. Васильева.
Как справедливы слова скульптора Федора Мадурова, как будто специально написанные для В. Васильева: «Сегодня новоявленные «выдающиеся» деятели от науки и культуры, заняв ключевые посты, топят живое дело. В результате появляются бездарные никчемные гигантские памятники, пустые околонаучные труды». А драматург Ричард Шаридан со свойственными ему остроумием и сарказмом однажды отозвался о выступлении одного ученого следующим образом: в нем содержится много и нового, и верного; но, к несчастью, все новое неверно, а все верное – не ново.
А ведь настоящий историк искусства, а именно таким должен быть автор книги об А. Кокеле, должен иметь живой творческий интерес к художнику и его произведениям. И хотелось бы надеяться, что книга, достойная памяти А. Кокеля, будет написана…
