Валентин Федоров. Искусство управления

Директор Театра оперы и балета о новой должности, спектаклях и главном ужасе его жизни

Ровно три месяца назад театральная общественность обсуждала кадровое решение Министерства культуры Чувашии — директором самого известного и крупного театра республики — Театра оперы и балета — стал главный художник Валентин Федоров. В театре он работает 27 лет, знает каждого сотрудника, каждую дощечку… Поэтому коллективом его назначение было воспринято более чем положительно. А вот о том, как сам художник отнесся к тому, что из мастерской, уставленной полотнами, пересел в кабинет, обложенный документами, он рассказал нашему изданию. Рассказал честно, просто и открыто… Застали мы его в разгар ремонтных работ у здания театра. И даже во время беседы, которая началась уже в закулисных коридорах, Валентин Васильевич то и дело поглядывал в окна — как там работа.

Директор Театра оперы и балета о новой должности, спектаклях и главном ужасе его жизни

— Валентин Васильевич, уже три месяца вы директор и при этом главный художник театра. Недавно выпущена яркая премьера — балет «Чиполлино». Вопрос один — как вы?

— Помните, в пионерском лагере была игра «Если бы я был директором»? Ребенок на один день брал на себя эту должность, задавал себе вопрос, что бы он сделал как руководитель. Я каждый день задаю себе этот вопрос, что я должен сделать для театра. Если бы директором стал дирижер — это было бы одно, но я художник… Когда я сюда пришел 27 лет назад, многое было иначе. Это был сравнительно небольшой Музыкальный театр. У нас работали две швеи в мужском цехе и две в женском. Все! Костюмы мы сами не шили. Заказывали в мастерских Большого театра или Нижнего Новгорода. В результате в первых постановках я столкнулся с тем, что мне привозили невероятные вещи: на эскизе одно, а в деле — другое! Контролировать процесс пошива было невозможно. Потом мы сформировали цеха так, чтобы нам было по силам обшивать постановки самостоятельно. Расширили штат, научили швей шить пачки, вызвали мастера из Большого театра и обучили их этому ремеслу. Так постепенно за 20 лет я наращивал наше «закулисье». У нас появилась возможность делать более масштабные постановки, вышли «Борис Годунов», «Баядерка», «Спящая красавица»... В них задействовано большое число артистов, и для того, чтобы такие спектакли состоялись, нужны цеха, способные это осуществлять. Сейчас это команда, на которую я могу положиться и с которой могу решать непростые художественные задачи.

— Насколько мне известно, цех по производству головных уборов появился сравнительно недавно… 

— Да, два года назад. Около 10 лет я в прямом смысле терроризировал предыдущих директоров, что нам необходим такой цех. Мы человека одеваем, а у него на голове чубчик… Непорядок. Вы заметили, наверное, что вот в «Чиполлино» много головных уборов, и они завершают костюм! Пока у нас еще нет своего производства сценической обуви, а мы должны это сделать обязательно. Сейчас мы заказываем ее в театрах Перми, Нижнего, Казани. Но я создам такое подразделение, и тогда у нас этот комплекс сценического костюма полностью закроется. То, что должно быть в Театре оперы и балета, будет.

— А вас сегодня как директора кто терроризирует?

— (смеется) Наверное, я сам себя. У нас еще пока не вполне выстроена цепочка продажи билетов. Все-таки слабое место. Надо усилить. Для этого нужен такой же талантливый человек, как художник, режиссер… Это ведь тоже технология.

— При таком внимании к цехам, без которых театр невозможен, не жаль отдавать своих специалистов коллегам из других театров? В Русском драматическом сейчас, например, работает Галина — ваша, из Оперы…

— (улыбается) Не оскудеет наша земля талантами. Галя — молодец, переросла себя, стала зав. цехом. Я всегда очень рад росту людей. Если кого-то пригласят в Большой театр, буду еще больше рад. Я же преподавал в Художественном училище, многие ученики больших успехов добились. Так, Нина Федорова делала костюмы к «Спящей красавице», в Москве сейчас работает. Сергей Илларионов в Питере живет и работает, выдвигался на «Золотую маску».

— А если говорить о команде в руководстве театра…

— Она у нас хорошая. Худрук театра — Сергей Кисс, худрук балетной труппы — Данил Салимбаев. У нас были разные художественные руководители, но дисциплина, которая есть сейчас, впечатляет и радует. Была у нас проблема с мужским балетом, мы были вынуждены приглашать из соседних городов артистов далеко не первой линейки, лишь бы закрыть даже не ставку, а просто выступление! Потому что проводить спектакли было попросту не с кем. Сейчас у нас есть хорошие ребята, хотя три человека все-таки еще требуются. Это ведь самая большая проблема в балете — девчата еще есть, а вот ребят хороших не так много.

— Тем не менее есть имена, на которые ходят зрители, например, Тимофей Федоренко.

— Театр не может быть без звезд. Должны быть имена, притягивающие зрителя. Тимофей Федоренко работает у нас третий год, он москвич, приехал сюда по приглашению Салимбаева. В прошлом году его очень хорошо приняли критики в балете «Спящая красавица», увидели и признали, да, именно таким и должен быть принц в сказке. Кто-то даже сказал, что с такими данными можно просто выйти и не танцевать (смеется). Зрительницы его действительно любят. 

— Как удалось заманить его из Москвы в Чебоксары?

— Наш театр много гастролирует, и артисты имеют возможность и мир посмотреть, и себя показать. А кроме того, это характер Салимбаева. Он сумел. Не бывает хора без хормейстера, оркестр без дирижера тоже невозможен, это будет просто некое количество людей, которые могут играть. Их надо объединить одной целью, люди должны поверить в руководителя, пойти за ним.

— Я часто задаю этот вопрос, как зритель, наверное, в первую очередь. У нас в Чувашии есть всего одна «Золотая маска» — главная театральная премия — у Валерия Яковлева. Как же сделать так, чтобы «Масок» было больше — за работы режиссерские, актерские…

— Главное — делать хорошие спектакли и знать об этом. А надеяться, как Манилов, что «о нашей прекрасной дружбе узнает император», совершенно необязательно. Просто надо делать хорошие спектакли — и все. Хотя мы сейчас хотим «Чиполлино» подать на «Золотую маску». Все-таки, вы правы, этот бренд, наверное, был бы нелишним, но это для нас не самоцель, не «наградной фетиш».

— Кстати, о «Чиполлино» — вы же создавали его, когда вопрос о назначении уже витал в воздухе… Интересно, как это было? И вообще, насколько изменился ваш рабочий день сейчас?

— Да сильно не изменился. Единственное, когда придумываешь спектакль — это процесс съедания самого себя. Когда «Чиполлино» создавался, у меня была неделя. Я приходил на работу, хорошо еще, это было в отпуске…

— В отпуске на работу?!

— Да, а что вас удивляет (смеется)? С утра до вечера я изучал все, что касается этой истории, никто мне не мешал. Я закрывался и занимался только этим. Но по вечерам я уходил домой в ужасе, что ничего толком не сделал. У меня было такое душераздирающее состояние, и так день, два, три… Но потом это состояние, когда набираешь, переходит в состояние, когда выплескиваешь. И когда понимаешь, за что цепляться, начинаешь из этого «темного мешка» выкарабкиваться. Я бы так примерно нарисовал картинку создания спектакля — «темный мешок».

Самый большой ужас, когда ты думаешь, что спектакль ты не придумаешь! Он тебя съедает круглосуточно. Директорская работа в этом смысле легче, хотя тоже непростая. Если постановочный процесс состоит из трех моментов: придумывание, проектная работа, воплощение, — то здесь ты вечный слуга расписания театра, официальных мероприятий, хозяйственных, бытовых вопросов… Много всего.

— Нет ощущения, что вы упускаете что-то важное, что-то родное и близкое вам? Я имею в виду живопись, искусство…

— Если это необходимо театру, а это необходимо театру, я буду это делать. Вот сейчас предстоит новый проект — балет «Атилла». Я его боюсь (улыбается), это мой новый «темный мешок».

— Вы в театре 27 лет, если говорить о театре тех лет и сегодняшних, как он изменился?

— Настоящее творчество не меняется. Тогда, давно в 1991 г., мы с Владимиром Будариным работали над балетом «Женитьба Бальзаминова». Хороший был спектакль. Прогремел. Озорной был, веселый. Напоминает сегодняшний «Чиполлино»…

В 1992 году мы выпускали спектакль «Травиата». Тканей не было нигде! Мы поехали в Москву на фабрику Розы Люксембург, там делали подкладочную саржу, карманы из нее шьют. Так весь спектакль мы из нее пошили. Выхода не было. Это была единственная ткань, которую можно было купить в те годы. Выкручивались, расписывали ее как могли. А спектакль идет до сих пор. В этом смысле разнообразия сейчас больше, но творческие проблемы те же — «темный мешок».

Я вижу, как все меняется: было время, когда в театр фактически загоняли людей. И аудитория тут семечки грызла и убегала в антракте. Сегодня зритель осмысленный, приходит сам, с детьми. Массовый зритель в этом смысле изменился. Недавно был момент: у нас перед театром идет ремонт брусчатки, и зрительницы возмущались, не хотели обходить. Но после спектакля лично подошли и поблагодарили. Кстати, пора бы проверить, как там идет работа с брусчаткой….

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру