В августе в Художественном музее проходила еще одна выставка с участием Галины — «Церковное искусство Чувашии». В 2020 году в Центре дизайна и интерьера работала ее персональная выставка… Но даже если вы не оказались в числе счастливчиков и не побывали ни на одном из этих вернисажей, вы можете видеть работы мастера во многих храмах республики. И не только! Галина Кадикина занималась росписью, писала и реставрировала иконы для храмов Нижнего Новгорода, Санкт-Петербурга, Выборга, Кронштадта, Дивеево, Москвы… И сейчас она занята в нескольких больших проектах. В селе Оринино готовится роспись алтарной части храма Святой Троицы, в храме иконы Божией Матери «Скоропослушница» Галина пишет иконостас, заканчивает иконы для Александро-Невского мужского монастыря, вместе с российскими художниками работает в Свято-Троицком Серафимо-Дивеевском монастыре. Но — спасибо ей! — Галина нашла время для небольшого разговора с читателями «МК».
— Если вспоминать самое начало, детство, вы сможете сказать, когда родилась художница Галина Кадикина, появилась ваша любовь к краскам, желание изображать мир?
— Помню себя с трех лет. Я просто копировала то, что делали мои родители. Мама лепила свистульки, какие-то фигурки из глины, и папа лепил, и я садилась рядом. До сих пор сохранилась лисичка, которую я слепила в свои три года. Мама делала кукол. В то время она работала в кукольном театре. Я брала ее лоскутки и наряжала папины скульптуры. Мастерская отца располагалась в доме ключника Воскресенской церкви. И я практически все детство провела в его мастерской. Очень мне хотелось учиться в художественной школе. Но туда брали с пятого класса. Со второго класса меня все-таки зачислили в школу. Папа видел мой упертый характер…
— Интересно, а когда он, Сергей Николаевич Кадикин, Народный художник Чувашии, признал художника в своей дочери?
— Думаю, когда в первый раз оформил мой этюд, вставил его в раму и повесил в своей мастерской на виднoе место. Мне было 16 лет.
— Папа для вас был учителем, примером…
— Он для меня был на пьедестале. С ним всегда было весело, папа придумывал какие-то забавные истории. И, конечно, мы много работали вместе. В работе у него была такая особенность: он молча брал и делал. Я такая же. Это папино упорство передалось мне — все начатое надо довести до конца. А еще он ни от чего не отказывался — брался за любую художественную задачу — керамику, дерево, мозаику. Я пробовала его отговорить. Но папа был тверд и говорил мне: «Берись и делай, если тебе доверяют. Мало кому доверяют. Но если доверяют — делай!» И я берусь за все предложения. Сначала бралась помогать бесплатно. Потом доделывала чью-то незаконченную работу. И тогда мне стали давать все более сложные, серьезные проекты. Чем больше ты делаешь, тем больше тебе дается… По молодости не было страха, были крепкие тылы, всегда был папа рядом. Я помогала ему, когда он не успевал, — брала его инструменты, работала по камню. Папа делал поклонные кресты, и тут я ему помогала. Отец крестился, когда ему было больше сорока лет. И сразу стал искать себя в православном искусстве — делал киоты, распятия. Однажды ему заказали крест, и заказчик попросил покрыть его лаком. Но на липу лак ложится плохо. Заказчик отказался от работы. И тогда мы решили не говорить папе, все-таки это был его первый заказ. А крест с распятием мы подарили деревенскому храму. Папа в это время попал на операцию, потерял много крови. И вдруг мы узнаем, что в это время в этой деревне замироточил крест. Представляете?! Разве не чудо! Папа всегда переживал за свою работу — понравится ли? Я его убеждала, что иконы и кресты живут своей жизнью. Только в момент работы они твои. А потом их судьба зависит от молитв, от тебя ничего уже не зависит. Благословили тебя — надо делать, не раздумывать, не бояться. Папа говорил мне: «Как я завидую — у тебя вера прямая, простая. Тебе сказали, и ты веришь». Отец через искусство тянулся к божественной гармонии.
— Мама у вас тоже необыкновенно талантливая, удивительная… Чем вы похожи на Заслуженного работника культуры Чувашии Людмилу Ивановну Кадикину?
— Мама живет в искусстве всю свою жизнь. Она очень любит Чувашию, уже много лет работает в Художественном музее. От мамы мне достались искусствоведческое чутье, вкус к живописи, пластике. Мама разбирается во всех видах искусства — у нее очень широкий диапазон интересов. В каждом направлении искусства она видит что-то особенное, потрясающее. Мама — уникальный человек: она не только видит, но и чувствует искусство. Я тоже многое делала по чутью. И так же, как мама, люблю многих художников, разные направления в искусстве. В детстве и юности я много ходила по музеям, долго выбирала, на чем остановиться: то увлекалась шрифтами, то зависала в реставрационной мастерской…
— И выбрали иконопись!
— Свою первую икону я написала в художественном училище. По моим детским рисункам было видно, что я монументалист. Я очень много училась — в двух художественных школах, на отделении живописи Чебоксарского художественного училища. В 2003 году получила диплом по специальности «Монументальная живопись» Санкт-Петербургской государственной художественно-промышленной академии имени Мухиной. Затем была аспирантура Академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина. Это 22 года профессионального образования! Мне кажется, я осуществила мечты своих родителей. Папа был монументалистом, мама — скульптором по куклам. Будучи студенткой, я выполняла работы на объектах, от эскиза до монтажа. С 4 курса работала в Императорских мозаичных мастерских в Петербурге и набирала мозаичную икону Божией Матери «Казанская» для Нижегородского храма. В 2005 году студенткой аспирантуры получила заказ для мозаичного иконостаса часовни Блаженной Ксении Петербургской на Смоленском кладбище Санкт-Петербурга и участвовала в написании иконостаса в Александро-Невском соборе Нижнего Новгорода. Папа родился в Санкт-Петербурге, мама — в Нижнем Новгороде. Оба эти города были для меня родными. Мне очень хотелось быть полезной для них. Какое-то время я жила в трех городах, Нижнем Новгороде, Петербурге, Чебоксарах — это были три параллельные жизни… Надо сказать, что многие в нашей семье — иконописцы: племянник, двоюродная сестра Елена Сметанина, ее муж Николай.
— Ваша жизнь богата на встречи, интересных людей…
— Жизнь состоит из случайностей. Но они как будто совсем не случайны. Вот, например, однажды я гуляла с коляской. Рядом строился храм, там ошкуривали бревна. Захотелось помочь. Взяла болгарку и стала помогать… Так я познакомилась с отцом Михаилом Павловым. А потом одна женщина заказала мне икону, чтобы подарить в храм иконы Божией Матери «Скоропослушница», где батюшка был настоятелем. И первую мозаичную икону в Чебоксарах я выполнила тоже для этого деревянного храма. Всегда чувствуется благоволение сверху. В работе очень помогают профессиональный совет и искренний интерес. Это такой действенный импульс, когда твоя работа кому-то интересна. Но когда приходят ко мне в мастерскую со словами: «Да что ты можешь предложить», — сразу опускаются руки.
— Галина, почему однажды вы сделали выбор в пользу города вашего детства и остались в Чебоксарах?
— Когда попадаешь в детство, ты исцеляешься. Я здесь отдыхала, восстанавливала силы. Потом стали появляться друзья, заказы… И, конечно, тоска по папе сюда вернула. 13 апреля родился мой старший сын Стефан, и в этот день, в это же время в 18 часов 50 минут умер папа. Мы еще не знали о его смерти, сын зажег свечи, я открыла шкаф, а там черная одежда. Мы тихо сидели, молчали. На тонком плане мы были предупреждены… Это выбор души отца. Он умер в день рождения внука, чтобы многие поколения вспоминали, поминали его. Первый вдох и последний выдох в один день… Со вторым сыном Марком я приехала в Чебоксары на похороны отца. Потом доделывала незаконченные работы отца. Мне казалось, что это не мои, а его руки реставрируют иконы. Скульптуру Николая Чудотворца для часовни Свято-Троицкого мужского монастыря мы делали вместе. Повтор я делала уже одна. Чебоксары — родной, чистый, красивый, зеленый город. И для детей это лучшее место, здесь очень хороший климат, здоровая еда, чистый воздух.
— У вас очень наполненная жизнь — работа в мастерской, в храмах, вы преподаете в Воскресной школе, проводите мастер-классы, участвуете в выставках, семинарах... А время отпуска и отдыха чем наполняете?
— Я очень люблю поездки и путешествия. Могу собраться за два часа и улететь на Кубу! Мне очень нужно общение с интересными людьми, специалистами. Советы мастеров очень дорогого стоят — ты растешь, развиваешься, узнаешь новое. Вот недавно из Лавры мне прислали старинный рецепт — холодная энкаустика на казеине и известковой воде. Для художника очень важна творческая среда. Судьба часто делает подарки — удивительные, иногда случайные встречи. Недавно в мужском монастыре встретилась с иконописцем, реставратором Дмитрием Мироненко и получила приглашение на конференцию в Петербург. Иногда туристы забредают в мастерскую, и я провожу для них экскурсии по городу — Троицкий собор, мужской монастырь, музеи… «Надо же, здесь столько интересного! Мы обязательно вернемся!» — радуются мои случайные знакомые.
— Кто ваши главные собеседники — люди, которые могут посоветовать, оценить работу?
— Архимандриту Василию (Паскье) показывала свои работы и ценю его мнение. Игумен Феодосий Шитов приходит и подсказывает, где, что нужно сделать. И митрополиту Варнаве приносила незаконченные иконы: «Не могу закончить, помогите!» Владыка подскажет, и работа легко пойдет… Сейчас время такое — все заняты. Живого общения не так много. И я стараюсь им дорожить. И одинаково рада всем людям под нашим общим солнцем… Мне кажется, для художника очень важно развивать качества, данные тебе Богом, не растерять свою особенность… И очень важно всегда думать позитивно. Один знакомый батюшка, епископ Выксунский и Павловский мне сказал: «То, что ты делаешь, иконы пишешь, — это и есть твоя молитва. Твоя задача развивать духовное зрение с точки зрения истины». Раньше я переживала, как мой учитель оценит мои работы. Сейчас больше думаю, как посмотрит самый главный наш Учитель. В природе нет некрасивых моментов — во всем гармония и красота! Даже облупившаяся штукатурка, пятно на стене — все о красоте. Каждое дыхание да хвалит Господа...
